26 июня мой коллега, 71-летний учёный из ЦАГИ, Валерий Голубкин получил 12 лет колонии строгого режима за чудовищное для российского учёного в современной России обвинение в государственной измене. Валерий Николаевич из того поколения людей, которые уже давно посвятили всего себя отечественной науке и, имея возможность в 90-хх сменить сферу деятельности как многие другие - уйти в бизнес, в госуправление, уехать за рубеж, остались верны ей. Тоже самое касается и Анатолия Александровича Губанова, начальника Валерия Николаевича, арестованного годом ранее так же по обвинению в госизмене. Они оба вместе работали над проектом международного гражданского гиперзвукового самолёта на водородном топливе HEXAFLY-INT. Будучи до конца увлечёнными своей исследовательской работой, преподавательской деятельностью, своими семьями (у Анатолия Губанова пятеро детей) - у них не было времени на занятие политикой, занимание административных должностей и карьеризм им был не интересен, они были настоящими людьми науки, жили и болели ей. Они не высказывали ничего ни за, ни против российской власти, не жаловались на проблемы в своей работе, создаваемые администрацией (а институт в котором они работали пережил и переживает с 90-хх по нынешнее время массу болезненных трансформаций), и были беспристрастны, если речь заходила о текущих событиях («безосновательно репрессированные», как называет себя и таких как он сам, Валерий Голубкин в своих письмах и до сих пор сторониться затрагивать политическую тему). Тоже самое можно сказать и о других учёных, преследуемых силовыми органами российской федерации ранее.
Таким образом вырисовывается определённая формула идеального по мнению следственных органов образа государственного изменника в сфере науки. Первое, аполитичность. Чтобы защите нельзя обвиняемого было представить жертвой политических репрессий и привлечь лишнее внимание к его делу широкого гражданского общества и реакции из-за рубежа. Мы регулярно можем видеть акции в поддержку российских политзаключённых в разных города мира, но сколько было таких акций в поддержку российских учёных, обвинённых в госизмене? Второе, как уже можно догадаться, - возраст обвиняемого. Им должен быть пожилой человек с букетом хронических заболеваний, а лучше онкологией. Так удобнее шантажировать обвиняемого, предлагая пожилому человеку постоянно необходимую ему медицинскую помощь и лекарства в обмен на самооговор, оговор коллег или смягчения условий пребывания. Третье, это должен быть учёный, активно привлекаемый к международным проектам, участвующий в конференциях и ведущий постоянный научный диалог с коллегами из других стран (тут даже не играет роли дружественность или не дружественность страны, вынесено большое количество дел в отношении учёных за госизмену и шпионаж в пользу Китая). Тут легко подогнать саму статью о госизмене под его текущую деятельность, само общение учёного с заграничными коллегами уже отягчающее обстоятельство. Не нужно думать, что учёные-международники в России предоставлены сами себе, первые отделы госпредприятий, состоящие из сотрудников ФСБ, хорошо следят за такими людьми. И четвертая, самая страшная составляющая этих дел – секретность. При Сталине многие подобные дела были публичны, о них писали в газетах, все видели за что, якобы будет сидеть в лагерях или будет расстрелян враг народа. Все смешные надуманные обвинения и их “раскаяния”, выбитые кованным сапогом следователя, были очевидны, хоть и не проговаривались обществом в слух. Но путинский режим труслив и скрытен, он не может объявить своих противников открыто, ему удобно оправдывать всё секретностью. О большинстве обвиняемых в государственной измене и находящихся сейчас под следствием никто не знает. Максимум имя и фамилия. За что взяли - не известно. Годами человек будет сидеть в СИЗО в полной информационной изоляции. Он буквально исчезнет в никуда. С адвокатов, родственников возьмут подписку о неразглашении. Защитник или семья не смогут призвать общественность обратить внимание на произвол, иначе сядут сами. Родственники Кара-Мурзы, Сафронова, первый адвокат Голубкина уехали заграницу, и мы хоть что-то знаем о их деле, потому что они уехали. А о большей части главных преступников государства (госизмена напомню сейчас карается пожизненным сроком, им дают больше, чем убийцам и педофилам) никто не знает. Именно поэтому Навального власть приговорила к 19 годам колонии особого режима. Самой страшной мере наказания в современном мире - невозможности рассказать о себе и том, что с тобой происходит. Как и отсутствию возможности узнать, что происходит за пределами его собственной камеры. Как растут твои дети, как тоскует твоя жена, как болеют и умирают родственники, как Россия превращается в место робости, смирения и молчания. Места, где править злу легче всего.
В то время как государственная измена буквально за несколько месяцев стала в современной версией сталинского закона «о трёх колосках», условных трестах рублей доната ВСУ, и для того, чтобы "изменить" путинскому государству уже не нужно получать от иностранных разведок деньги, необходимо отдать свои. Валерий Голубкин, Анатолий Губанов и другие учёные здесь предстают не как идейные политические "госизменники", ведомые через телеграм каналы ВСУ и сочувствующие легиону Свобода России, а матёрые "шпионы" старого образца 37-го года прошлого века. В чём правда их мотив и установлен ли он вообще, ни для кого до сих пор не понятно, дело засекречено, но никакой материальной выгоды в деле нет и быть не может, идеологической составляющей как мы уже знаем тоже нет. Но получается для того, чтобы дать пожилому человеку с онкологией 12 лет, в современной России никакой мотив и не нужен вовсе. Ты предатель просто потому, что собрались некоторые люди в погонах и решили так ради политической целесообразности и собственной выгоды (её тоже как-то оправдывать надо). Одни эксперты дали мнение что невоенный и несекретный проект Минпромторга не может нести в себе секретную информацию (эксперты ЦАГИ, в том числе работники службы безопасности, и профильных министерств, дающих разрешение на публикации и передачи материалов заграницу), а другие вдруг решили иначе. О них нам тоже ничего не известно. Но видимо их «экспертность» оказалась сильнее. Вполне вероятно, что судья Белицкий, в деле Голубкина, даже не утруждал себя ни поиском истины, ни установлением мотива, ни разбирательством, что же такое секретное было в этих отчётах, а просто поверил таким «экспертам» на слово. Мы скоро увидим, чем закончится история Губанова, который до сих пор находится под следствием, хоть и был осуждён раньше, и закончится ли. Ведь дело Голубкина было раскручено из дела Губанова, а в российской команде этого проекта было много других участников. Например, автор данной статьи.
Биографическая справка: Кирилл Жирихин родился в г. Жуковский. Окончил филиал «Стрела» МАИ. Работал ведущим инженером в ЦАГИ. Автор и соавтор ряда научных работ и патентов. Гражданский активист и неравнодушный гражданин. Участвовал в мероприятиях по защите Цаговского леса. Волонтёр мэрской и президентской кампании Алексея Навального. В начале октября 2022 года на рабочем месте и по месту проживания, сотрудниками ФСБ у него были проведены обыски с изъятием мобильного телефона, компьютерной техники, книг, плаката с марша мира 2014 года и проведён допрос по поводу антивоенных высказываниях в соцсетях, отношению к СВО и участию в проекте HEXAFLY-INT. Опасаясь, что эти действия могли быть звеном цепи событий связанных с продолжающимся в России преследованием людей, принадлежащих к научному и инженерному сообществу, Кирилл покинул Россию.
Несмотря на то, что Валерий Голубкин говорит о себе как о безосновательно репрессированном, эти люди всё равно являются политзаключёнными, даже якобы явной "политики" в их делах и нет. Как говорится - если ты не занимаешься политикой, то рано или поздно она займётся тобой. Вот политика путинского государства, направленная на искоренение свободы слова, мысли и совести, и случилась с двумя этими скромными людьми. В такой выстроенной вертикали как в силовых ведомствах, сложно поверить в издержки системы, перегибы на местах или инициативу снизу. Определённо, у системы есть чёткая установка - молча ломать людей, причём известных и уважаемых в той или иной отрасли или среде, унижать и не давать никакой надежды на хоть малейшее спасение. Неизвестно кто её автор в современном прочтении, сам Путин или кто-то из его окружения предложил такую идею, хоть она и не нова и в сталинские времена она уже применялась, запугивая и заставляя смиренно пахать на благо госаппарата самые светлые головы, которые как известно склонны задавать неудобные вопросы просто по факту своего научного склада ума. Не все выдерживали давления государственной репрессивной машины, кто уезжал за рубеж при любой возможности, становился диссидентом, кто заканчивал жизнь самоубийством, но в большей массе эта практика успешно затыкала людям рты и подавляла волю. Власть рассчитывает на то, что «любого человека, ничего ему не объясняя, можно посадить в тюрьму лет на десять, и где-то в глубине души он будет знать, за что.» Люди сами со временем сломаются (года в СИЗО, когда бывает и по полгода не проводится никаких следственных мероприятий направлены именно на это), а их коллеги и другие граждане будут про себя говорить - ну раз взяли значит было за что, такое серьёзное обвинение кому попадя предъявлять не будут (сам слышал это мнение из уст коллег). Вот на такой результат и работает эта бесчеловечная формула по поиску и посадке учёного-госизменника. В других сферах общественной жизни возможны другие способы управления коллективным страхом, но вряд ли они кардинально отличаются друг от друга. Архитекторы этой системы одни и способы, которые они используют одинаковы.
Как можно изменить эту чудовищную практику? Конечно, ни из-за границы, ни даже в России сейчас нет никакой возможности у гражданского общества повлиять на правоприменение статьи о государственной измене, заставить власть отказаться от неё и выпустить всех осуждённых или находящихся под следствием. Но мы можем повлиять на её применение и создать много неприятностей в работе для тех, кто это осуществляет, использовав каждый компонент этой формулы с обратным знаком в противовес репрессивной машине российского государства.
Секретности противопоставить открытость: говорить, обсуждать и писать о таких делах в соцсетях и независимых СМИ; максимально освещать деятельность следствия - кто его ведёт, запоминать имена следователей, прокуроров, судей; после арестов и вынесенных приговоров не забывать об осуждённых, проводить акции в их защиту по всему миру, держать с ними связь.
Обвинению в сотрудничестве с иностранными государствами противопоставить голоса западных учёных: рассказывать им о судьбе их российских коллег; просить выступить в их поддержку и требовать от правительств своих стран обратить внимание на эти дела.
Возрасту осуждённых противопоставить научную молодежь: услышать голоса молодых учёных как в России, так и учёных-эмигрантов; организовать их в сообщества, говорить с ними о том, какая опасность их ожидает в России и как себя защитить в будущем; организовывать наставничество и шефство для заключённых, проводить научные встречи и семинары под их эгидой, посвящённые работам осуждённых учёных. Учёный даже в заключении учёный и его ум находится в постоянном поиске и решении задач, которому нужна поддержка и научный материал для работы.
И, наконец, аполитичности противопоставить ясную политическую позицию: вести диалог с учёным сообществом России на предмет политической сознательности, так как если учёное сообщество разобщено и не может себя защитить, но никто со стороны тем более не сможет этого сделать.
Автор данной статьи надеется, что предложенная им дорожная карта в борьбе против репрессивной машины российского государства и сплочению международного научного сообщества найдёт свой отклик среди других политических активистов, организаций и сообществ как в России, так и за рубежом и ляжет в основу движения за свободу учёным, обвинённым в государственной измене, а в последствии и за ликвидацию этой архаичной репрессивной статьи.
Comments